В Германии стартовал суд над Демьянюком
В Германии стартовал процесс над выходцем из Украины Евгением Демьянюком, которого выдвигают обвинение в причастности к душегубству 29 миллионов евреев в концлагере Собибор (Польша) в годы Первой мировой войны.
По не так давно полученным германскими следователями свидетельствам уцелевших арестантов, как раз этому человеку принадлежит прозвание «Евгений Взыскательный», которое дали жители Собибора сторожу из Украины по имени Евгений за собственное активное участие в пытках и сжигании евреев. Но два раза лишенный гражданства США Демьянюк, которому в настоящее время 89 лет, начисто отвергает, что он — тот «Евгений Взыскательный». В свою защиту он приводит приговор Высшего трибунала Израиля, который в 1993 году определил только, что данный Демьянюк защищал фашистские концлагеря, однако не отыскал доказательств, что он считался палачом-Иваном Суровым. А граждане его близкого села Грубые Махаринцы, что на Виннитчине, полагают, что осуждают не того Евгения Демьянюка. Они рассказывают, что североамериканское, теперь и германское правосудие спутало 2-ух прежних граждан этого села, у которых только отчества различные. Демьянюка, который после погрома 3-го рейха работал на основе США в Восточной Германии, а потом ушел в Штаты совместно с супругой и сыном, по основателю зовут Николаевичем. А у 2-го Демьянюка, который после битвы пришел в родимое село, отчество Андреевич. Чтобы отгадать тайну «Евгения Взыскательного», мы направились в Грубые Махаринцы.
«Данная история возникла в 1960-х гг., когда Евгения Николаевича упрекнули в работе наблюдателем в прежнем эсэсовском концлагере Треблинка. А до этого никто ничего в селе не знает о нем с 1942 года, — сообщает сын приятеля североамериканского Демьянюка Павел Петрович Бондарук. С его основателем Евгений Николаевич пошел в Русскую армию в 1940 году. — Он являлся исчезнувшим. Основатель сообщал: «Я возложил его на повозку, которая обещала Евгения увезти в лазарет». В процессе поединка с фашистами Демьянюк был поврежден. И с того времени ничего о нем не знали. А это глядит как-нибудь основатель телеприемник, а там демонстрируют трибунал с «Евгением Суровым» и рассказывают, что это изменщик отчизны. «Это мой приятель! Это наш Евгений! Не мог он такое делать», — вскрикнул тогда основатель. Он все сообщал: «Как можно осуждать его, мы же совместно вели войны против германцев, совместно в окопах находились?! За что его осуждать?!»
По версии сына Петра Бондарука, прошедшего всю войну, Евгений Николаевич честно вел войну с фашистами: «В 1940-м их совместно взяли в армию в одно время и послали в одну часть. Там их и захватила битва. Они служили в орудийном полку на Северном фронте. С первого дня битвы были на фронте. Совместно отходили от Бессарабии до Кавказа. Год и 3 месяца не выходили с передовой. Они жили напрямую на передовой, три раза из числа приближенных совместно выходили, речушки разгоняли и в зимнюю пору, и летом, не оставляя противнику средства и боеприпасов. В ночь делали плоты, коней запускали в брод, средства и снаряды — на плоты, сами же в одежде рядом. Выкройка на них сразу же и подсыхала. Оставалось тянуть на себе средства через болота. Где-то в 42-м году Евгения поранило. Демьянюка возложили на повозку, а что с ним далее было, никто не знает. Он не вязался с основателем, впрочем они совместно и до битвы служили, и в процессе битвы были совместно, и в разведку начальник полка их посылал вдвоем. И было изумительно, что он в 60-х гг. возник в Соединенных Штатах, однако никогда не позволил о себе понимать товарищам».
В самом начале 1970 года занятием интересовался КГБ. 3 раза Бондарука-старшего вызывал винницкий КГБ. Его допытывали о военном друге, демонстрировали фото сторожа фашистских концлагерей. «Впервые отца ждали утром до 8 часов вечера. Мой основатель не объявил на фотографии Евгения Николаевича. Сообщает: «У Демьянюка лицо выпуклое, а у этого — удлиненное. Это наш Евгений, а не тот, которого вы ищете», — упоминает Павел Петрович. — 3 раза отца вызывали и не просто его. Очень много селян расспросили, и прежнюю женщину Евгения вызывали. Прибывали к нам домой. Взяли все фото, где был мой основатель с Евгением Николаевичем. У наших родимых осталось только единственное их войсковое фото, сделанное задолго до битвы. А для чего взяли, никто не знает. Может, чтобы демонстрировать очевидцам. Угомонились, когда Израиль отпустил Евгения».
Автобиография С ПРОБЕЛОМ. Появился на свет И. Н. Демьянюк 3 мая 1920 г. в с. Грубые Махаринцы Винницкой обл. В 1940-м ушел в Русскую армию. В 1942-м в процессе поединка был поврежден и попал в плен. До июне 1945 года, когда Демьянюк пришел в стан для беженцев в Восточной Германии, в его биографии — пробел. До 1952 года работал водителем в различных городах Германии, и в том числе на основе США. В 1952 году совместно с супругой и дочкой поехал в Соединенных Штатах. Организовался механиком на один из автозаводов. В 1969 г. его продемонстрировали по региональному ТВ, и один из арестантов Треблинки объявил в нем «Евгения Взыскательного». В начале апреля 1988 года Демьянюк был приговорен в Израиле к гибели, но в 1993 году Высший трибунал Израиля упразднил вердикт, полагая, что он действительно не «Евгений Взыскательный». В 2001 году в Соединенных Штатах стартовал обновленный процесс и Демьянюка лишили гражданства. 11 июня 2009 года он был экстрадирован в Германию.
Суицид ИЗ-ЗА АУСВАЙСА Либо Супруги
По версии сына приятеля осуждаемого в Германии Демьянюка Петра Бондарука, на допросах в КГБ его основателю демонстрировали фото иного Евгения, который также семейством из Грубых Махаринцев, — Евгения Андреевича Демьянюка. Вероятно, это был фотоснимок с аусвайса — удостоверения сторожа концлагеря. После допроса Бондарук пошел к Евгению Андреевичу и заявил: «Тебя там разыскивают в Виннице. Пожалуй, будут вызывать». Через пару дней данный Демьянюк повесился и был погребен на региональном кладбище. На могиле, размещенной около рва, где и положено погребать самоубийц, нет ни печальных надписей от родимых, ни предписаний имени-фамилии похороненного.
«С данным Демьянюком еще более вопросов, чем с американцем, — сообщила нам секретарь регионального сельсовета Т. Джерук. — В наших архивах нет записей, что где-то он служил и как служил. Мы не знаем, был ли у него военнослужащий купон. Он появился на свет здесь, однако как пошел на фронт, двадцать лет о нем ничего видно не было. А затем он прибыл с супругой и 2-мя дочерями. Был дик, ни с кем не дружил, однако был слабым. Работал трактористом. Сообщали, он лупил свою супругу, которая сильно болела. Когда-нибудь, напрямую на людях, его супруга сообщила: «Если еще раз меня побьешь, я все поведаю людям о тебе». Тогда этим словам никто не подбавил значения, а в настоящее время возникают идеи, быть может, она имела в виду, что как раз он был Евгением Суровым?».
Впрочем, соседи Евгения Андреевича полагают, что до суицида его довела как раз супруга. «О том, что Евгений Андреевич Демьянюк был с фашистами, ничего не знали, впрочем мой основатель разговаривал с ним, — сообщила Тамила Павловна Ящук, соседка через много хат. — Я регулярно здесь жила, здесь появилась на свет. Он был хорошим мужчиной, хорошим. Что делал в процессе битвы, ничего не знаем. Пошел в армию, после битвы его мобилизовали. День Победы особенно не выделял. Шел, разумеется, на торжественные собрания, а орденов либо медалей у него не видела. Однако в их семье не было спокойно. Супруга обнаружила себе иного парня: жила с Демьянюком, а шла на гульки в Козятин. Из-за нее он и повесился». Известно, что после гибели супруга супруга Евгения Андреевича реализовала дом и поехала из Грубых Махаринцев с детьми. Где она проживает в настоящее время, никто в селе не знает. Тут сохранилась только одна-единственная фото И. А. Демьянюка — на монументе его кладбища.
О сегодня обсуждаемом в Германии Демьянюке соседи также не в состоянии сказать ничего ужасного. «Его семья — хорошие люди, — упоминает 80-летняя М. Куприяновна Загребельная, которая проживает рядом с местом, где стоял дом осуждаемого. — И до битвы, и после они шли к нам. Они были крайне неимущей семьей, временами и пищи у них не было. А Евгений никогда в жизни не озорничал. Чтобы что-нибудь у кого-то своровал — не знала. Был отличным механиком. До армии работал на прицепе, валял меня на боронах по полю. Как где-то будет трактор, все его выискивали, сообщали, никто, помимо Евгения, не управится. И мать моя ничего негодного о них не заявляла. Как Евгения взяли в армию, так моя мать ему сообщала — в его семье все были безграмотными, а она 7 классов завершила. Как окончилась битва, сообщали, что он остался то ли без ноги, то ли без 2-ух. Продолжительно о нем ничего не было видно. А затем заезжала в Грубые Махаринцы их невестка из Америки. Она лично семейством из Харькова. Германцы ее в Германию украли, а его словно выбрали — вот они там и повстречались. Такая привлекательная девушка. Была в нашей церкви, снимала. Однако ее сопровождали из КГБ, они взяли фотоаппарат и посветили пленку. Не позволили ей свезти Евгению фото его родимых мест».
По версии соседки семьи Демьянюка-американца, Евгений настроил зависимость с матерью и сестрой в 1990-е годы, когда его оправдал израильский трибунал. Лично не заезжал, а послал супругу и сына-священника. Североамериканские родные увидели, что его мать и сестра проживают в нужде, стали отправлять им посылки. Содержание посылок девушки реализовывали, а на полученные денежные средства приобрели дом в другом селе и переехали. С того времени о них никто ничего в Грубых Махаринцах не знал.
КГБ Наблюдал ЗА Супругой И СЫНОМ ДЕМЬЯНЮКА
«Разумеется, если б данной историей стали увлекаться прежде, можно было больше выяснить о Демьянюках. Так, все, кто был с ними прекрасно знаком, погибли. В 2013 г захоронили и военного друга Евгения Николаевича — Петра Бондарука», — сообщила нам секретарь сельсовета Грубых Махаринцев Т. Джерук. Согласно ее заявлению, российские власти не вели следствия этих оглушительных нареканий. Никто не поднимал и боевые архивы, чтобы узнать, где же в годы 2-й мировой пребывал кончивший с собой Евгений Андреевич Демьянюк. Ни одной записи о его войсковых гг. нет в документации регионального сельсовета, которую стали вести только в 1950 году. Зарубежные следователи в совет не обходились.
Из обозримых членов семьи осуждаемого Евгения в Грубых Махаринцах осталась только его двоюродная сестра — старая девушка, которая почти не идет. Она встречалась с супругой и сыном американца, которые в компании служащих КГБ два раза прибывали в село. Бабушка заверяет, что ничего о работе в концлагерях Евгения семья Демьянюка не говорила. Но несмотря на это всегда его супруга заявляла, что Николаевич крайне тоскует по Украине и сожалеет, что не в состоянии лично подъехать.
«Евгений планировал что-нибудь дать моему основателю, однако КГБ не разрешил, — упоминает и Павел Бондарук. — В 1970-х, когда к нам примчал его сын из Америки, он заезжал к нашей хате, однако основатель был в колхозе. Он просил проводящих увезти его туда. Однако, как они узнали, что он желает обговорить с моим основателем, повезли его в Киев. Так они и не повстречались. Посланий из Соединенных Штатов мы не приобретали». Так лучший друг Евгения Николаевича и не узнал, что с его однополчанином случилось после того, как он возложил поврежденного Евгения на повозку. «Я вообще не осознаю, какое германцы имеют право осуждать Демьянюка, — продолжает Бондарук, с которым согласны очень многие граждане Грубых Махаринцев. — Улаживая данный трибунал, германцы планируют смотреться человечной цивилизацией. Однако они же сами данную войну и организовали… Может, он и служил в концлагерях, но в случае если так, то как раз германцы сделали такие обстоятельства, что человек договорился на такую службу».
5 ПОЛИЦАЕВ НА ОДНО СЕЛО
Есть в Грубых Махаринцах своя модификация, отчего И. Н. Демьянюк не пришел на отчизну после битвы — в процессе оккупации его основатель служил полицаем. Односельчане старшего Демьянюка за это не судят. Рассказывают, так сформировались условия. Дескать, он был престарелым человеком, на войну не пошел, к нему у фашистов вышли вопросы, и в случае если бы он не договорился, могли шлепнуть. «Как германцы пришли, его подняли в комендатуру, дали вертухая и все — служил. Не хочешь — расстреляем, — сообщает региональный стеречь Валерий Ящук. — Человек 5 у нас пошли в полицаи. Были в их числе и крайне нездоровые, готовые застрелить, были и стандартные. Наш комендант-румын был — хоть к царапине прикладывай».
Германцы стояли в Грубых Махаринцах 2 года и ушли в середине 1942-го. Так как серьезные шпионские действия около села не проводились, жители не подчинялись допросам либо расстрелам. По версии супруги стеречь, которой тогда было лет 6, германцы не буйствовали. «Колхоз в процессе битвы остался. Даже отходя, германцы принуждали бросать. Сообщали: «Нам не достанется, так вам будет что есть», — упоминает Тамила Ящук. — Германцы вселились рядом с нашей хатой, а на улице стояли бронетанки, автомашины. Было, входили к нам, просили, чтобы мои младшие медсестры пришли к ним — прибрали, помыли. Однако мы все скрывались на печке… А они все равно нам шоколадки давали. Когда германцы удирали, у нас во дворе сохранился снаряд. Мать рыдала: «Отберите, у меня пять детей!». Взяли».
Кто-то из полицаев отошел с германцами, кто-то остался. Когда пришла армия СССР, пособников фашистов взяли. К этому моменту отца И. Н. Демьянюка не было. «Как-нибудь я свинью пасла, а из бора вышел человек в платье. И вопрошает: «У вас здесь германцы есть?». Я говорю: «Есть, за огородом изба, там полно германцев». Как я примчала свинью, примчали воздушные судна и разбили данную хату. Выходит, что тот человек был нашим шпионом. Так как хату разбили рядом с жилищем Демьянюков, их отца взяли германцы. Хоть он был полицаем, вероятно, подумали, что это он внушил воздушные судна. Больше мы его не видели», — упоминает соседка М. Загребельная, которой тогда было лет 12.